Мюнхгаузен, Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен /нем. Karl Friedrich Hieronymus Freiherr von Münchhausen/ (1 мая 1720, Боденвердер – 22 февраля 1797 г., Боденвердер)

Мюнхгаузен, Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен /нем. Karl Friedrich Hieronymus Freiherr von Münchhausen/ (1 мая 1720, Боденвердер – 22 февраля 1797 г., Боденвердер) – немецкий барон, потомок древнего нижнесаксонского рода Мюнхгаузенов, ротмистр русской службы, историческое лицо и литературный персонаж.

Карл Фридрих Иероним – пятый из восьми детей в семье полковника Отто фон Мюнхгаузена. В 1735 г. 15-летний Мюнхгаузен поступил пажом на службу к владетельному герцогу Брауншвейг-Вольфенбюттельскому Фердинанду Альбрехту II.

О приезде К. Мюнхгаузена в Россию и первых годах пребывания в ней существует две версии. По одной из версий он выехал в Россию в 1737 г. в качестве пажа к молодому герцогу Антону Ульриху, жениху, а затем мужу принцессы Анны Леопольдовны. В том же году принимал участие в осаде Очакова.

По другой: В штурме очаковской крепости в 1737 г. принимал участие герцог Антон Ульрих. Конь под ним был убит, адъютант и двое пажей ранены. Пажи позднее скончались от ран. Иероним фон Мюнхгаузен сам вызвался ехать в Россию пажом принца. Пажи в Россию выехали 2 декабря 1737 г. и прибыли в армию Миниха к компании 1738 г., когда состоялся неудачный поход на турецкую крепость Бендеры. Город-крепость Бендеры осталась недосягаемой и как написано в биографии Мюнхгаузена – «только Мюнхгаузен честно выполнил свой долг, облетев на ядре крепость и собрав ценную информацию».

В следующей компании принц Антон Ульрих участия уже не принимал, а остался в Санкт-Петербурге, где молодой Мюнхгаузен встретил княгиню Голицыну. Результатом этой встречи явилось появление на свет внебрачного ребенка. Девочка впоследствии была передана на воспитание в семью казачьего атамана Наговицына.

С декабря 1739 г., Мюнхгаузен оставил свиту герцога Ульриха и перешел на службу в кирасирский Брауншвейгский полк в чине корнета, шефом которого был герцог. В начале 1741 г., после свержения Бирона и назначения Анны Леопольдовны правительницей, а герцога Антона Ульриха – генералиссимусом, получил чин поручика и командование лейб-кампанией. Принимал участие в русско-шведской войне 1741 – 1743 гг.

В связи с елизаветинским переворотом 1741 г., свергнувшим брауншвейгскую фамилию, карьера Мюнхгаузена была прервана: очередной чин (ротмистра) он получил после многочисленных прошений в 1750 г.

В 1744 г. он командовал почётным караулом, встречавшим в Риге невесту цесаревича – принцессу Софию-Фридерику Ангальт-Цербстскую (будущую императрицу Екатерину II). В том же году женился на рижской дворянке Якобине фон Дунтен.

Получив чин ротмистра, Мюнхгаузен взял годовой отпуск «для исправления крайних и необходимых нужд» (для раздела с братьями семейных владений) и уехал в Боденвердер, который достался ему при разделе (1752 г.). Позже подал в Военную Коллегию прошение об отставке с присвоением за беспорочную службу чина подполковника; получил ответ, что прошение следует подать на месте, но в Россию так и не поехал, в результате чего в 1754 г. был отчислен как самовольно оставивший службу.

С 1752 г. до самой смерти Мюнхгаузен жил в Боденвердере, общаясь по преимуществу с соседями, которым рассказывал поразительные истории о своих охотничьих похождениях и приключениях в России. Такие рассказы обычно проходили в охотничьем павильоне, построенном Мюнхгаузеном и увешанном головами диких зверей и известном как «павильон лжи»; другим излюбленным местом для рассказов Мюнхгаузена был трактир гостиницы «Король Пруссии» в соседнем Геттингене.

Последние годы Мюнхгаузена были омрачены семейными неурядицами. В 1790 г. умерла его жена Якобина. Спустя 4 года Мюнхгаузен женился на 17-летней Бернардине фон Брун, которая вела крайне расточительный и легкомысленный образ жизни и вскоре родила дочь, которую 75-летний Мюнхгаузен не признал, считая отцом писаря Хюдена. Мюнхгаузен затеял скандальный и дорогостоящий бракоразводный процесс, в результате которого он разорился, а жена сбежала за границу. Это подорвало силы Мюнхгаузена, и вскоре после этого он умер в бедности от апоплексического удара. Перед смертью он отпустил последнюю свою характерную шутку: на вопрос ухаживавшей за ним единственной служанки, как он лишился двух пальцев на ноге (отмороженных в России), Мюнхгаузен ответил: «Их откусил на охоте белый медведь».

Источники и литература:

Барон Мюнхгаузен – российский кирасир: Документы 1739—1741 гг. / Публ. [вступ. ст. и примеч.] А. П. Капитонова // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1995. — С. 10—55. — [Т.] VI. [Электронный ресурс] // Руниверс – Режим доступа : http://www.runivers.ru/doc/d2.php?CENTER_ELEMENT_ID=150167

Барон Мюнхгаузен, тот самый [Электронный ресурс] // Музей барона Мюнхгаузена – Режим доступа :  http://www.munchhausen.ru/museum_01_page_01.html

Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен  [Электронный ресурс] // Википедия – Режим доступа : http://ru.wikipedia.org/wiki/ Мюнхгаузен,_Иероним_Карл_Фридрих_фон

Мюнхгаузен и Бендерская крепость [Электронный ресурс]  // Сайт Министерства внутренних дел Приднестровской Молдавской Республики – Режим доступа : http://www.mvdpmr.org/index.php?option=com_content&view=article&id=1838:—&catid=26&Itemid=123

Мюнхгаузен Карл Фридрих Иероним [Электронный ресурс] // Хронос – Режим доступа : http://www.hrono.ru/biograf/bio_m/myunhauzen.html

Никонов А. Осада Очакова, 1788 год [Электронный ресурс] / А. Никонов // Militerra – Режим доступа :  http://militerra.com/index.php?option=com_content&task=view&id=181&Itemid=104.

Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I / О.В. Сухарева — Москва, 2005.

А.Н. Павлюк

Приложение

Барона фон Мюнхгаузена собственное повествование

…

Однажды, когда мы  загоняли  турок  в  Очаков,  наш  авангард  попал  в жестокую переделку. Мой горячий литовец чуть было не занес  меня  прямо  к черту в пекло. Я находился на дальнем передовом посту, как  вдруг  заметил приближавшегося неприятеля,  окруженного  тучей  пыли,  что  помешало  мне определить как численность его, так и намерения.

Поднять такое же облако пыли и укрыться за  ним  было  бы  несложно;  к такой шаблонной хитрости чаще всего и прибегают. Но это ничего не дало  бы мне, да и не способствовало бы достижению цели, ради которой я был  послан вперед. Я приказал поэтому своим правофланговым и левофланговым рассеяться по обе стороны колонны и поднять как можно больше пыли. Сам я в это  время двинулся прямо на неприятеля, чтобы лучше прощупать его. Это мне  удалось, ибо он сопротивлялся и дрался только до тех пор, пока  страх  перед  моими фланговыми не заставил его в беспорядке отступить.  Теперь  настало  самое время смело броситься на него. Мы рассеяли его полностью, разбили наголову и не только загнали обратно в крепость, но погнали дальше, через нее,  так что расправа с ним превзошла все наши самые кровожадные намерения.

Так как мой литовец  отличался  необыкновенной  быстротой,  я  оказался впереди преследователей. Увидев, что неприятель удирает из крепости  через противоположные ворота, я счел  целесообразным  остановиться  на  базарной площади и приказать трубить сбор.

Я осадил коня, но вообразите, господа, каково было мое удивление, когда возле себя я не увидел ни трубача, ни  кого-либо  другого  из  числа  моих гусар.

«Не проскакали ли они по другим улицам? Куда  они  могли  деваться?»  — подумал я.

Но далеко, во всяком случае, они быть не могли и  должны  были  вот-вот нагнать меня. В ожидании я направил своего тяжело дышавшего коня к колодцу на базарной площади, чтобы дать ему напиться. Он пил и пил без всякой меры и с  такой  жадностью,  словно  никак  не  мог  утолить  жажду.  Но  дело, оказывается, объяснялось очень просто. Когда я обернулся  в  поисках  моих людей, то угадайте, милостивые государи, что я увидел? Всей  задней  части моего бедного коня как не бывало; крестец и бедра — все исчезло, словно их начисто срезали. Поэтому  вода  вытекала  сзади  по  мере  того,  как  она поглощалась спереди, без всякой пользы для коня и не утоляя его жажды.

Для меня оставалось полнейшей загадкой, как это могло  случиться,  пока откуда-то с совершенно другой стороны не прискакал мой конюх и, разливаясь потоком сердечных поздравлений и крепких  ругательств,  не  рассказал  мне следующее. Когда я с толпой бегущих врагов ворвался в  крепость,  внезапно опустили предохранительную решетку и этой решеткой начисто отсекли  заднюю часть моего коня. Сначала указанная задняя часть брыкалась изо всех сил  и нанесла огромный  урон  неприятельским  солдатам,  которые,  оглушенные  и ослепленные, как безумные, напирали на решетку, а затем  она  победоносно, как выразился конюх, направилась на  близлежащий  луг,  где  я,  верно,  и сейчас еще ее найду. Я повернул обратно, и оставшаяся половина моего  коня неслыханно быстрым галопом доскакала до луга. С большой радостью  нашел  я здесь вторую половину и, к немалому удивлению, увидел, что  она  подыскала себе занятие, да такое любопытное, что ни один церемониймейстер, при  всем своем остроумии, не мог  бы  изобрести  ничего  подобного  для  увеселения какого-нибудь безголового субъекта. Короче говоря, задняя  половина  моего чудо-коня за эти короткие мгновения успела завязать близкое  знакомство  с кобылами,  носившимися  по  лугу,  и,  предавшись  наслаждениям  со  своим гаремом, по-видимому, забыла все  перенесенные  неприятности.  Голова  при этом, правда, столь мало принималась в  расчет,  что  жеребята,  обязанные своим  существованием  этому  времяпрепровождению, оказались негодными ублюдками: у них не хватало всего того, чего недоставало их отцу в  момент их зачатия.

Имея перед собой неопровержимые доказательства того, что  обе  половины моего коня жизнеспособны, я поспешил вызвать  нашего  коновала.  Не  долго думая, он с перевил обе половины молодыми ростками лавра, оказавшимися под рукой. Рана благополучно зажила,  но  случилось  нечто  такое,  что  могло произойти только с таким славным конем. А именно: ростки лавра  пустили  у него в теле корни, поднялись вверх и образовали надо мной шатер из листвы, так что я впоследствии совершил не одну славную  поездку  в  тени  лавров, добытых мною и моим конем.

О другой незначительной  неприятности,  связанной  с  этим  походом,  я упомяну лишь попутно. Я так бурно, так долго и неутомимо рубил врага,  что рука моя непроизвольно стала производить движение, которое  совершала  при рубке, и оно сохранилось и  тогда,  когда  неприятеля  давно  уже  и  след простыл. Я был вынужден, чтобы нечаянно  не  задеть  ни  себя  самого,  ни приближавшихся ко мне солдат, носить с неделю руку на перевязи, словно она была у меня отсечена по локоть.

…

(Печатается по: Готфрид Август Бюргер. Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения Барона фон Мюнхгаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей / Готфрид Август Бюргер, Рудольф Эрих Распе – М.: Издательство «Наука», 1985. – С. 36–40.)